Вот поругаться они запросто могли. Причем основательно. И Олег в запале вполне мог посоветовать ему уволиться. А может, и нет — Игорь сам решил, что больше с ним работать не будет. Ведь я еще вчера чувствовала: эти их совместные вечерние бдения добром могут не закончиться. Как в воду глядела. Нет, что бы Логинов ни говорил, а конфликт с Олегом у него из-за меня.
Итак, Игорь уволился. Что я чувствую по этому поводу? С одной стороны, жаль — парень он хороший, но с другой… к чему нам лишняя напряженка на работе? Кто знает, на что способен человек, если его довести? В тихом омуте черти водятся. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра все выясню, а сейчас — спать!
18 января
Олег выглядел неважно. Впрочем, иного я и не ожидала. Врачи пустили к нему ненадолго и запретили волновать. Но не задать своих вопросов я не могла.
— Привет, как ты себя чувствуешь?
— Чуть хуже, чем выгляжу. Правда, иду на поправку. Так, по крайней мере, говорят врачи.
— А диагноз они тебе поставили?
— В том-то и дело, что нет. — Он кашлянул и поморщился от боли. — Нашли целый букет разных недугов и понятия не имеют, как они могли сразу и вдруг возникнуть в здоровом теле. Хотя, по их словам, ничего необратимого. Но недельки две в больнице поваляться придется.
— А что все-таки случилось позавчера?
Олег поежился, словно от внезапного озноба:
— Сам не знаю. Чертовщина какая-то. Задержались вечером с Логиновым. Я проверял документы, которые он подготовил.
— У вас был конфликт?
— Это сильно сказано. Просто пришлось указать парню его место.
— Так это ты сказал ему увольняться?
— Нет. — Олег удивленно приподнял брови. — Значит, этот… Игорь уходит?
— Вчера подал заявление. Белов подписал.
— Не могу сказать, что удручен или обрадован. Но считаю, что без него в «БШК» будет лучше.
— Почему?
— Логинов психологически нестабилен. Его внезапные закидоны вроде воскресного бегства идут во вред климату в коллективе, а значит, и работе. Это я ему и сказал в понедельник. Он, наверное, обиделся…
Олег сделал паузу и секунд десять с присвистом дышал — очевидно, ему было трудно много говорить. Но чтобы закончить свою мысль, продолжил:
— Он — беглец по природе. В нем нет твердости. Чуть что не по его — сразу в бега. Разве это мужик?
Почему-то мне было неприятно слышать гадости об Игоре. Даже от Олега. И даже с учетом того, что в них может оказаться немалая доля правды. Но спорить с ним я не захотела, а предпочла вернуть его к интересующей меня теме:
— Так что с позавчерашним вечером?
— Не знаю. Когда я все высказал Логинову, мы посмотрели друг на друга, и…
Он замолчал.
— Ну? — подтолкнула я Олега.
— Тут мне стало плохо. Логинов вызвал «скорую» — и вот я здесь.
Закончил он явно иначе, чем собирался. Точнее, я почувствовала, как в воздухе повисла недосказанность. Я знала, что если Олег о чем не хочет говорить, то вытащить это из него можно только с сывороткой правды. Было что-то еще, но такое, о чем его гордость не позволяла ему говорить. Однако не это заставило меня встревожиться. Мне показалось, что где-то в самой глубине темных глаз Олега затаился страх.
Екатеринбург, 20 января 2008 г.
Инквизитор Сергей Шестаков вышел из морга в самом мрачном расположении духа. Это дело выглядело не лучшим образом, с какой стороны ни глянь. Смотрящий Грехов погиб. Точнее, как указано в свидетельстве о смерти, умер от сердечного приступа. Тело, правда, забрала уже его семья, которой, кстати, смотрящим по уставу иметь не полагалось. Но это обстоятельство не помешало Шестакову выяснить все подробности о его смерти: ни один обычный человек не способен противостоять ментальной Силе инквизиторов.
Сама по себе его смерть еще не являлась причиной для вмешательства Святого Ордена — это дело коллег покойного и курировавших его анхоров. Но Грехов приглядывал за Э-магом, а это уже совсем другой коленкор. Немудрено, что командор распорядился о параллельном расследовании. Правда, от руководства Ордена Шестаков знал, что дар Э-мага был заблокирован. А вот как обстоят дела с этим сейчас — большой вопрос. Сергей ни на минуту не поверил в естественные причины смерти Грехова. Он посетил могилу смотрящего. Из нее просто разило Пустотой. Кромешники? Командор не был в этом уверен, а точнее, был совершенно убежден в обратном. На источники этой уверенности, как и на то, откуда в Орден поступила информация об этом деле, он лишь смутно намекнул Шестакову, но и этого полунамека хватило, чтобы инквизитор проникся чрезвычайной важностью дела: Покровитель ерундой не занимается.
Итак, на могиле Грехова четкая и недвусмысленная печать кромешника. Но по мнению командора (и, кажется, Покровителя тоже), уши кригов торчали из этой истории на добрых полметра, а там, где появляются эти исчадия зла, ни в чем нельзя быть уверенным.
Если эмиссар темных Вторых убил смотрящего, значит, у него были виды на Э-мага. Какие? Ответ на этот вопрос мог дать лишь убийца или тот, кто его послал. Возможно, целью была инициация Э-мага, то есть пробуждение его дара и привлечение нового союзника в свои ряды. Тогда в деле замешан криг достаточно высокого уровня, так как снять блок анхоров абы кому не под силу. Как минимум морок, а может быть, даже асур или арх. Вот только вставать на пути таких серьезных фигур — дело смертельно опасное не только для него, рядового инквизитора, но и для всего Святого Ордена. Впрочем, это проблемы направившего его сюда руководства. Вполне возможно, в решительный момент они подключат к делу анхоров. А в задачу Шестакова прямое противостояние кригу не входило. Он должен был выяснить, что произошло с Э-магом. Жив ли он. Если да, то в каком состоянии его дар. Если пробужден, то на чьей он стороне и как много ему известно.